Закон судьям не указ

 — Татьяна Львовна, о ювенальной юстиции у нас знают лишь в общих чертах. Расскажите, как действует это законодательство там, где оно зародилось.

 — Система ювенальной юстиции представляет собой суды по делам несовершеннолетних, связанные с социальными службами. Они должны защищать интересы ребенка. Как все обстоит на самом деле, можно увидеть на примере судьбы нашей соотечественницы актрисы Натальи Захаровой. Во Франции, где у нее отняли ребенка, ювенальные законы действуют с 1949 года, поэтому историю Натальи, к сожалению, можно считать типичной. В начале 1990-х годов она вышла замуж за француза, уехала в Париж и родила дочь. Однако супруг жестоко обращался с девочкой и употреблял наркотики. После развода по решению суда по семейным делам Маша осталась с мамой. Но во Франции существует еще и ювенальный суд. Когда Маше было три года, ее по просьбе бывшего мужа Натальи насильно разлучили с мамой, отдали в приют, а затем в приемную семью. В течение девяти лет мать безуспешно пытается вернуть своего ребенка. С просьбой помочь воссоединению семьи к кардиналу Франции и к президенту Николя Саркози обращался Святейший Патриарх Алексий II. Но проблема до сих пор не решена, потому что ювенальная юстиция — это государство в государстве. Она являет собой этакий «правовой Ватикан» и действует по собственному усмотрению.

 — Что послужило основанием для того, чтобы забрать ребенка?

 — Непосредственно матери никаких обвинений предъявлено не было. В судебном решении  написано: «В связи с тем, что отец уличен в насилии над ребенком и обвиняет в этом мать, ребенка надо немедленно поместить вне зоны семейного конфликта». Получается, хватило обвинения, выдвинутого «уличенным в насилии над ребенком» отцом. Но это такой шаблон, стандартная формулировка. Как выяснилось, на том же основании отбирались дети и в других семьях. Это приобрело такой размах, что родители во Франции вынуждены объединяться в ассоциации по защите прав семьи. По закону сотрудники социальных служб должны являться связующим звеном между ребенком, разлученным с родителями и самими родителями, стараться сделать все, чтобы родственные связи сохранялись, ведь считается, что ювенальная юстиция направлена на воссоединение семьи. Но в реальности все наоборот.

 — В чем это выражается?

 — Наталья Захарова рассказала, что ее обвинили в желании сохранить слишком тесную связь с ребенком, в том, что она «удушала дочь своей материнской любовью». На этом основании сотрудники социальной службы не передавали Маше посылок, писем и фотографий от матери. В течение девяти лет они скрывали от Натальи адрес приемной семьи, куда поместили ребенка, школу, где девочка училась. Это грубое нарушение прав родителей, но их права уже в расчет не принимаются. По мнению французских судей, «удушающая материнская любовь» — самое страшное, что может ожидать ребенка в жизни. Судья Анн Валентини, четвертая по счету судья в деле Натальи Захаровой,  призналась, что в девяти случаях из десяти она отнимает детей у родителей именно на этом основании. Причем она выносила решения, даже не встречаясь ни с матерью, ни с ребенком! Опять нарушение законов. Но, видимо, для тех, кто призван разрушать семью, законы не писаны.  

 — А какой в этом интерес для судей?

 — Сама ювенальная система построена так, что эффективность работы судей оценивается количеством отнятых детей. Чем больше детей «защищено» от родителей таким образом, тем быстрее продвижение по служебной лестнице. Судьи поставляют социальным службам детей, а те, в свою очередь, пишут нужные рапорты, которые всегда негативны и всегда настроены против родителей. И, как уже было сказано, настоящее положение дел в семье никого в этой системе не интересует. Достаточно бывает самого бредового предположения.  На собрании родительской ассоциации молодая француженка рассказала, что после развода с мужем сотрудники социальных служб написали на них донос, и их маленький ребенок был помещен в приют. Потом она встретила другого мужчину, вышла за него замуж. И когда родила от него ребенка, то малыша забрали прямо с родильного стола. Она даже не успела его рассмотреть! Заявили, что раз она была плохой матерью для первого ребенка, то, вероятно, будет плохой и для второго. Не могла же она так быстро «исправиться»! Поэтому жизнь новорожденного в опасности, его надо срочно изолировать от матери.

 — Но если эта практика террора по отношению к семье поставлена на поток, должно же как-то реагировать общество?

 — У судьи Анн Валентини, отнимающей девять детей из десяти, в производстве 200-300 дел. А таких судей множество, так что о размерах явления делайте вывод сами. Что же касается реакции общества. В 2000 году французское правительство под давлением профессионалов, забивших тревогу, обратилось к генеральному инспектору по социальным делам Пьеру Навесу и генеральному инспектору юридического отдела Брюно Катала с просьбой представить доклад о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и в социальных службах о разлучении детей с родителями. Доклад получился обширный и совершенно шокирующий. В нем говорилось: «Колоссальное количество детей отнято у родителей и помещено в приюты и приемные семьи. Судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают законы. Между законом и практикой его применения огромная дистанция. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимным телефонным звонкам… что та или иная семья в опасности». Что еще можно добавить? Это официальный доклад чиновников. С тех пор положение дел не изменилось. В прошлом году были опубликованы данные о том, что 50 процентов детей во Франции отнято у родителей противозаконно.